Печатная графика была придумана, как техника, позволяющая создавать колоссальные тиражи изображений. Сегодня принтер, ксерокс и другая орг техника вытеснили тиражные возможности печатного станка, вернув графике возможность печатать для «большого искусства». Но в идее языка печатной графики все равно живет ее первоначальный замысел упрощения получения изображения и возможность создавать более «доступное искусство». Идеи бесконечного получения изображения окружают нас в форме изобилия визуальной продукции утилитарного значения. Миллионы упаковок разных товаров сходят с конвеера, над каждой упаковкой поработал человек, сидящий в офисе оформляющий данный товар. День за днем в помойку летят тысячи изображений, которые составляют визуальный мусор. Выбрасывая мусор в пухто, я заметил, что там сплошные изображения и буквы — обертка разных продуктов и других товаров, при желании можно было бы читать целый день тексты мелким шрифтом на обороте упаковок и рассматривать картины изображений с чайных пакетов, майонезных банок и т. д. На складах среди тысяч коробок, распечатанных нехитрым текстовым узором, полнятся изображения, по фактуре напоминающие возможности печатной графики. Я всегда удивлялся, что есть люди, которые разрабатывают картинки на фантики конфет, люди которые придумывают названия для конфет — их имена останутся анонимны, но их визуальный продукт повлияет на зрительное восприятие нашего времени, их изображения гораздо чаще будут в области зрения нежели картины, висящие в частных интерьерах. И мысль эта собственно не нова, по такому принципу рассуждали художники поп-арта. Знаменитая банка супа Кембпел — лучший пример. Опыт данного проекта представляет собой вторжение в зону утилитарного изображения не с идеями поп-арта, а пользуясь «картинным языком». Мне до сих пор интересно, кто и почему сделал проект по оформлению спичечных упаковок в конце девяностых: черный верблюд на желтом фоне, зеленый декоративный дом и еще многие безумные оформления (в разных местностях были разные изображения) . Место таких изображений среди мусора в общечеловеческой помойке визуального изобилия вторичных картинок несущих утилитарное значение. Сегодня картинки на этикетках, рекламах, журналах и многом другом стали частью нашей природы, в них как бы заложено отсутствие автора, будто их породила природа. Проект состоит из графической серии 18 листов, в которые завернуто мыло, находящееся в одной папке — коробке (для объединения серии), куски мыла, завернутые в печатные листы призваны преднамеренно девальвировать продукты печатной графики. Здесь главным является мыло, а не обертка. Находящееся внутри мыло заставляет рвать этикету избавляя листы принадлежности неоправданного груза «большого искусства» или точнее «большой техники».  

Мыльный корень. Одной из основных проблем актуального искусства становится его чрезмерная физиологичность. И под понятием «физиологичности» здесь подразумевается определенная сильная и малоприятная эмоция, которую вызывают многие произведения; так что смысл их, конечно, понятен, но никакого близкого контакта с ними в своем сознании допустить просто невозможно. Обратной стороной становится стерильность в искусстве. Когда любые тесные контакты возможны, просто потому, что никакого эффекта они точно не создадут. Произведения насыщает либо пастозно-заразная философия, либо ее до абсолюта дистиллированная версия. Группа «МЫЛО» обладает уникальным, для действующего петербургского искусства, талантом созидания реальной философии в художественных жестах. Без неестественного надрыва. С четко артикулированным творческим методом. И хотя буквальное следование одной теме для многих художников становится ловушкой, группа «МЫЛО» продемонстрировала удивительные формы приложения и интеграции спектра идей к отдельно взятому приему. Их творческое исследование развивается по восходящей спирали. От прикрытых простейшей формой массовости перфомансов, до безгранично камерных историй для одного зрителя. Это безусловно завораживает. А определить причину невозможно - и не нужно. Потому что пресловутое «настоящее искусство» должно включать свет в душе смотрящего, а не дробность в его сознании. Проект «Отторжение» в галерее «Анна Нова» можно характеризовать как музеефикацию простейшего. Сама идея создания экспозиции, разворачивающейся по законам классического научно-исследовательского музея кажется столь очаровательным приемом, что сбивает любой ложный пафос ретроспективы. Анна Буйвид